«Это всего лишь полчаса», проговаривал про себя Курт, пока шел по коридору, держа в руках два стаканчика с кофе. «Тебе нужно потерпеть всего полчаса».
Мысль подсыпать Смайту соли в кружку преследовала его на протяжении всего пути в столовую, но в конце концов он решил,, что это будет слишком по-детски. К тому же, Смайт может подумать, что задел Хаммела. Поэтому парень решил, что будет идеальной канарейкой. Безо всяких причин.
Он дошел до комнаты ментора и тихонько постучал в дверь, надеясь, что Себастьян все еще спит и не слышит его, но она мгновенно отворилась.
– О, слава Богу, - Смайт потянулся и забрал кофе из рук Курта. Он сделал большой глоток и пригласил парня в комнату. Но тот застыл на месте, потому что Себастьян был одет в майку, заправленную в далтоновские штаны.
Курт старательно избегал мужскую раздевалку в МакКинли и хотел бы не замечать определенных вещей во время своего короткого пребывания в футбольной команде, но, в то же время, он должен был признать, что определенно обращал внимание на мускулистые руки Пака… и сейчас Хаммел был абсолютно уверен, что они даже рядом не стояли с мощными руками Смайта.
Он хотел знать, поступил ли так Себастьян преднамеренно, но когда Курт встретился взглядом с ментором, то не нашел в них ответа, потому что они излучали лишь нетерпение.
– Пожалуйста, не мог бы ты зайти в комнату? Я не собираюсь держать дверь открытой весь день.
Курт зашелся румянцем, проходя через дверной проем, и нерешительно остановился посреди комнаты, думая, куда бы ему лучше приземлиться.
– Присаживайся, милый, – сказал Смайт, и Хаммел с облегчением заметил, что тот надевает рубашку и быстро застегивает пуговицы.
Шатен сел на тот же стул, на котором сидел прошлым утром, и глотнул кофе, наблюдая, как Себастьян завязывает галстук. У него получился кривой узел, и у Курта чесались руки, чтобы поправить его.
– Итак, как прошел твой первый день в Далтоне? – спросил ментор, делая еще один глоток напитка. – Я уже позаботился о Стиве, но может у тебя есть другие проблемы?
Хаммел покачал головой, думая, как именно Себастьян «позаботился» о парне, но ничего не спросил. Он вообще не собирался выражать никакого интереса к тому, что тот говорит.
– Отлично, – голос Смайта звучал радостно, но Курт не смотрел на него. – Почему бы тебе не сказать мне, кого бы ты хотел видеть своим ментором?
Голова канарейки поднялась так быстро, что он не успел подумать о том, как это выглядит со стороны. В его глазах читался шок, а Себастьян как обычно самодовольно усмехался.
– Я бы хотел, чтобы никто меня не выбирал, – ответил он, и ухмылка Смайта превратилась в улыбку. В его глазах виднелся слабый проблеск триумфа, и Курт вскипел от злости, когда запоздало понял, что Себастьян не только знал ответ на свой вопрос, но и провоцировал подопечного на разговор.
– Я не думаю, что это правда, милый. Я знаю, что тебе не нравится это традиция, но если бы тебе пришлось быть выбранным, то ты бы не возражал против определенного человека. Ставлю на то, что он третьекурсник.
Курт почувствовал, что начинает краснеть, но пожал плечами и придал себе равнодушный вид.
– Думай, что хочешь, - ответил он, добавляя в голос нотки скуки, но Смайт лишь засмеялся.
– Я знаю, что ты не собираешься мне ничего рассказывать, но, в конечном счете, я все равно это выясню. У тебя очень выразительное лицо.
Хаммел не знал, что и думать об этом, поэтому он отхлебнул еще раз, притворяясь, что ничего не слышал.
– Как прошли твои уроки? – спросил Себастьян, но поняв, что собеседник ничего не ответит, продолжил говорить с сарказмом. – Думаю, что, придя сюда из второсортной школы, ты встретишься с множеством проблем. Так что я могу предложить тебе свою помощь, если понадобится. К тому же, я не хочу, чтобы ты завалил какой-нибудь предмет, пока я вроде как ответственен за тебя.
На мгновение у Курта появился соблазн выплюнуть кофе на лицо ментора, но он подавил его, даже когда маленькая часть его задумалась, почему Себастьян раздражает его так сильно. Он не имел ничего общего с теми парнями, которые надоедали ему прежде. Ведь Курт ходил в МакКинли, школу, полностью набитую мальчиками и похуже. Может, из-за всей менторовской системы в целом. Или потому что Себастьян смеется над ним и нарочно приводит его в бешенство. Единственная вещь, в которой Хаммел был уверен – он определенно не доверял Смайту.
Так или иначе, Курт решил пока не испепелять ментора взглядом и ответил ему холодным голосом.
– В этом нет необходимости, спасибо. Я сам со всем справлюсь.
– Ммм, конечно справишься, – промурлыкал Себастьян. И что-то в его ответе звучало провокационно, поэтому Курт снова покраснел. Он все еще ругал себя за это, когда понял, что Смайт встал и натягивает на себя свой блейзер.
– Пойдем завтракать, – сказал ментор, и шатен удивился, как отрывисто звучал его тон. Курт смотрел, как Себастьян складывает свои книги в сумку, и его взгляд остановился на галстуке. Узел до сих пор был кривым.
К тому времени Смайт закончил собираться и стоял посреди комнаты, вешая сумку на плечо. Он посмотрел на Курта и приподнял бровь.
– Что случилось?
Хаммел медленно встал, прокручивая в голове мысль, что ничего не скажет.
– Твой галстук, – все же ответил он, ругая себя, но терпеть перекрученный аксессуар было выше его сил. – У тебя кривой узел.
– И что?
– Ты не можешь выйти отсюда с таким галстуком, – ответил он, хмуря брови. Этот идиот вероятно забыл, что он Главный ментор. – Это неопрятно.
– Тогда поправь его, – парень поднял подбородок и насмешливо засмеялся.
– Отлично, – ответил Курт, прежде чем Себастьян смог сказать что-либо, что заставило бы Хаммела передумать выплескивать остатки кофе на него. Канарейка подошел к ментору и быстро перевязал галстук, игнорируя дрожь собственных пальцев, готовый убежать, если Себастьян захочет прикоснуться к нему.
Хотя Себастьян даже об этом не думал. Он просто стоял, нахально улыбаясь.
– Что случилось в твоей старой школе?
Голос ментора был мягок, и он заставил что-то трепыхаться в животе Курта. Но в этот же момент Курт мысленно вернулся назад, когда над головой нависала смертельная опасность со стороны Карофски. Его горло сжалось, на мгновение он закрыл глаза, качая головой.
– Я не хочу об этом говорить, – сказал Хаммел, отходя от Себастьяна. – К тому же все закончилось.
– Хорошо, – проговорил Смайт после короткого молчания все еще мягким голосом. Курт почувствовал облегчение и не заметил, как ментор направился к двери.
Он сделал глубокий вдох, поднял сумку, взял в руки стакан с напитком и вышел из комнаты в мыслях о том, будет ли каждая встреча с Себастьяном напоминать прогулку по минному полю.
После этого Курт не видел своего ментора до ланча, во время которого Себастьян лишь напомнил ему принести листки с нотами перед репетицией Ворблеров.
Он встретил Стива, но тот даже не посмотрел на него. Парень прошел, как будто Курта и не существует, и новичок почувствовал облегчение, хотя и решил не выражать благодарность Смайту.
После своего последнего урока Хаммел поспешил в комнату Себастьяна, чтобы забрать его папку с нотами, поэтому на репетицию он пришел слегка запыхавшимся. Ментор встретил его у дверей, взял листки и пригласил войти в комнату, где Вэс официально представил Курта остальным Ворблерам.
А затем Блейн отдал ему канарейку.
Курт был потрясен и будто лишился дара речи. Он смотрел на серьезное выражение лица своего друга, похожие выражения были и на лицах других парней. Хаммел почувствовал сильное желание засмеяться, потому что, серьезно? Это не шутка? Они действительно дарят ему канарейку без всякой иронии?
И он посмотрел на Себастьяна, который не испытывал такие же эмоции, как другие Ворблеры. Вместо этого в его глазах блестело веселье, как будто он знал, о чем думает Курт, и оценил нелепость момента так же, как это сделал Курт. Их взгляды встретились, и затем Смайт усмехнулся.
– Это еще одна традиция Далтона, – сказал он, с небрежным сарказмом подчеркивая слово «традиция», и Хаммел напрягся, не в силах остановить смех.
Конечно, больше никто не засмеялся, хотя Себастьян выглядел так, будто хотел, поэтому Курт, немного краснея, мягко поставил клетку на стол и сфокусировался на трех Ворблерах, сидящих за столом председателей.
– Спасибо. Я буду делать все, чтобы оправдать ваши надежды и ухаживать за ней.
Кажется, это были нужные в тот момент слова, потому что все Соловьи разразились аплодисментами, и Курт облегченно вздохнул.
Встреча продолжилась, и Хаммел подумал, что придется привыкать к такому официальному и организованному собранию по сравнению с репетициями хора в МакКинли. На некоторое время он потерялся в своих тоскливых воспоминаниях о хаотичных сборах Новых направлений, пока Блейн не вернул его в реальность, держа за плечо и говоря, что репетиция уже началась.
Большая часть тренировки ушла на то, чтобы Курт влился в коллектив и звучал так же органично, но в конце Андерсон предложил новую песню и спросил, может ли он выступить с парой-тройкой других Ворблеров.
Хаммел прислонился к спинке дивана, настойчиво подавляя желание уйти в другую часть комнаты, увидев, что Себастьян стоит за его спиной. Вместо этого он сосредоточился на Блейне, что было легко – когда он выступал, он был таким красивым и идеальным. А когда их взгляды встретились, у Курта перехватило дыхание.
– Так значит, Андерсон – тот, кем ты восхищаешься? – прошептал Себастьян ему на ухо, его голос был низким и самодовольным, но Курт продолжил сидеть, игнорируя его. – Я же говорил, что узнаю, – продолжил Смайт, пододвигаясь ближе. – Ты должен быть аккуратней с этими щенячьими взглядами, что ты бросаешь в его направлении. Это предательски выдает тебя.
Хаммел застыл, чувствуя смесь гнева и страха, что Себастьян может быть прав насчет того, как он смотрит на Блейна. Он окинул быстрым, нервным взглядом комнату, и ментор, должно быть, увидел это, потому что Курт услышал тихое фырканье позади себя, и сильное чувство обиды заставило его сделать шаг назад прямо на ногу Смайта. Когда он услышал шипение от боли, он не смог сдержать самодовольной улыбки.
– Маленькая сучка, – сказал Себастьян, но в его голосе слышался не гнев, а смех, и Курт едва не повернулся к нему, чтобы одарить взглядом, полным шока. Смайт бесконечно надоедает, но он также полон сюрпризов, и реагирует совсем не так, как Хаммел ожидает.
К тому времени Блейн уже закончил петь, и в комнате зазвучали аплодисменты. Курт вдохнул с облегчением, потому что Себастьян отошел от него, да и репетиция подошла к концу.
Хаммел поднимал клетку своего нового, пернатого друга Паваротти, когда Смайт появился перед ним и пихнул папку с нотами ему в руки.
– Отнеси это назад в мою комнату, пожалуйста. Я приду через несколько минут, так что дождись меня.
Он никак не отреагировал, разве что бросил на ментора надменный взгляд (во всяком случае, он надеялся, что выглядит надменно), и последовал к выходу за остальными Ворблерами. Когда он пришел в спальню, то положил папку на стол, мягко опустил клетку на стул и встал посреди комнаты, нетерпеливо шевеля ногами.
Вскоре зашел Себастьян, обращая внимание на Курта, и оперся на стену, скрещивая руки на груди.
– Итак, я попал в десятку, не так ли? – усмехнулся он, пока Курт пытался игнорировать его. – Ты действительно хотел, чтобы тебя выбрал Блейн? – продолжил Смайт, и издевательский тон его голоса заставил Хаммела терять контроль над собой. – Ты думал, что это будет так романтично.
– Во всяком случае, это лучше, чем застревать здесь с тобой. Блейн – джентльмен, каким тебе никогда не стать.
– Оу, и что, интересно, заставило тебя так думать? – ответил он, и Курт поразился его спокойным голосом, потому что глаза Себастьяна пылали гневом и раздражением. – Ты думаешь, что Блейн – джентльмен, потому что трахает свою канарейку? Поверь мне, он делает это при каждом удобном случае.
Шок скрутил внутренности Курта, он почувствовал что-то вроде ревности, и его лицо вспыхнуло от смущения.
– Боже, тебе действительно нужно быть таким отвратительным? – выплюнул он, глядя на усмехающегося Смайта.
– Просто говорю тебе то, что есть на самом деле, милый. У тебя никогда не было шанса быть с Блейном. Он захотел Джеффа с того самого момента, как увидел его, и, должен отдать ему должное, терпеливо его дожидался. Так что Андерсон не собирается менять его, даже на такого милого, как ты.
Курт был таким взбешенным, что едва мог видеть что-либо перед собой. Он не понимал, почему Смайт говорит это, но чувство, что Себастьян снова пытается вывести его из себя, не покидало его. И, что еще хуже, у него легко это получалось.
– И с чего ты взял, что я поверю твоим словам? – спросил Хаммел голосом, полным презрения, его сердце забилось сильнее, когда гнев, испарившийся из глаз ментора, появился снова.
– Ты не должен, – сказал Смайт, опуская руки и подходя близко к своей канарейке. Курт не отошел назад, хотя его всего трясло, потому что в последний раз, когда он стоял вот так, лицом к лицу, ничем хорошим это не закончилось. – Все, что ты должен, - это напрячь свои глаза и смотреть на них. Но, если ты забыл, я – твой ментор, милый, и я не собираюсь врать тебе. И я также не собираюсь мириться с тем, как ты со мной разговариваешь. Поэтому не делай так больше.
Хаммел сделал глубокий вдох, смотря на Себастьяна холодными глазами, все это раздражало. В голове проскользнула мысль, что когда он стоит напротив идиотов, они всегда выше его.
– Я не припомню, – сказал он сквозь сжатые зубы, – чтобы в правилах было написано, что я должен доверять тебе… или любить тебя. И я не делаю ни первое, ни второе.
Себастьян выглядел разъяренным, но пока Курт наблюдал за ним (притворяясь, что он не боится до дрожи в коленках), гнев из глаз снова ушел, и появилась улыбка.
– Если это попытка заставить меня отказаться от тебя, то она достаточно жалкая, – сказал он, застав Хаммела врасплох, потому что, даже испытывая злость, он честно не думал об этом. Его замешательство, должно быть, отразилось на лице, потому что Себастьян поднял брови и мягко улыбнулся.
– Хорошо. Наслаждайся своими первыми выходными в Далтоне. Увидимся утром в понедельник.
Хаммел был сбит с толку столь внезапным окончанием их спора, но схватил свою сумку и направился к двери, желая быстрее уйти.
– Курт, – проговорил Смайт, и шатен повернулся, увидев ментора, держащего Паваротти.
– Я не собираюсь ухаживать за твоей канарейкой, – сказал он иронично, хватая клетку, игнорируя неистовое чириканье.
Хаммел едва сдержал себя и не хлопнул дверью, но, шагая по коридорам, безмолвно кипел от злости. Когда он дошел до спальни, то вломился в нее так, что Джефф чуть не упал со стула.
– Прости, – пробурчал он, ставя птицу на стол и швыряя сумку на кровать. Блондин смотрел на него в замешательстве, а Курт уже не мог держать это в себе.
– Черт, – прошипел он. – Я ненавижу Себастьяна Смайта!